В 1937 году по всей стране стали создавать Дома народного творчества. Народным творчеством должны были быть охвачены все города, включая районные центры. Главной задачей столь разветвленной организации должна была стать пропаганда советской песни и советской драматургии. Центральный Дом народного творчества находился в Москве, в здании, где теперь Концертный зал имени Чайковского.

В 1938 году по всем клинцовским предприятиям был объявлен набор желающих заниматься в драматическом или в вокальном коллективе. Я уже тогда был страстным любителем пения, особенно народных песен. К этому времени мой дискант превратился в тенор. Церковное пение было запрещено, церкви закрыты. Я выбрал для себя класс вокала.

Желающих заниматься пением собралось около сотни человек. Прослушивание проходило в доме на углу Большой улицы и Ковалевки (ул. Карла Маркса). Это здание стоит и по сей день. В 1938 году на первом этаже здания была аптека, а на втором этаже – Дом народного творчества. Директором Дома народного творчества был назначен Фейгин. Вокальным отделом руководил Михаил Васильевич Карпов, драматический отдел возглавил Борис Самуилович Орлов. Помещение для занятий было тесное, поэтому спевки хора вскоре перенесли в клуб фабрики им. “Коминтерна” (бывший Дом Общественного собрания), а вокальные дуэты, трио, квартеты собирались в Доме народного творчества по Большой улице.

Первое прослушивание вокалистов проводил незнакомый пожилой мужчина лет семидесяти. Говорили, что его прислала Москва. Михаил Васильевич смотрел на нас добрыми глазами, внимательно прослушал каждого, кто пришел на прослушивание, и всех принял в хор. И в этом поступил правильно. Первое время в хоре было около ста человек. Позже, когда определились настоящие любители пения, хор сократился до 70 человек.

Выделилась группа солистов, образовались дуэты, трио. После общей спевки хор расходился по домам, оставались только солисты и участники вокальных ансамблей. Занятия вокалом продолжались до позднего вечера.

Вечерами под открытыми окнами классов собирались прохожие послушать красивое и слаженное пение почти профессионального звучания. Выглянешь в окно, а люди стоят на тротуарах и на той, и на этой стороне Большой улицы.

Через два месяца мы выступили с концертной программой в клубе фабрики имени Коминтерна и сразу завоевали любовь зрителей. После этого началось “турне” по фабричным клубам города. Мы выступали на праздничных концертах, а по воскресеньям – на открытой сцене в городском парке.

Репертуар хора и солистов постоянно менялся, поэтому зрителей мы всегда встречали новой программой. В исполнении хора зазвучали отрывки из опер П.И. Чайковского – “Евгений Онегин”, Бородина – “Князь Игорь”, мелодичные песни из оперы Дзержинского “Тихий Дон”.

Я исполнял песню Торопа из оперы А. Верстовского “Аскольдова могила”. Песня Торопа “Близко города Славянска” написана для тенора в сопровождении хора. Солировал с романсом “Я встретил Вас” на слова Ф. Тютчева, исполнял “Колыбельную песню” В. Моцарта в сопровождении фортепиано, пел в составе дуэта, трио. В моем сольном репертуаре тогда было около пятидесяти произведений.

Вместе с Татьяной Тюпич исполняли дуэт М.И. Глинки для тенора и сопрано “Не искушай меня без нужды”, дуэт “Разлука” А. Гурилева на слова А. Кольцова.

Зазвучали трио Н. Дмитриева “На севере диком” в исполнении тенора Бориса Плуткова, сопрано Тюпич, баса Чернявского. В их же исполнении “Ночевала тучка золотая”. Красиво звучало сопрано Эстриной, альт Гребенюк, альт Карпекиной, сопрано Нины Дмитриевны Пастуховой жены Фейгина. Очень певучими голосами обладали три сестры Шалыт – Маня, Эсфирь и Фаня. У них были сочные сопрано. Мощный и красивый басовый фон хора создавали голоса Павла Ивановича Поддубного, Малова, Якова Ошерова, Соловцова, Шестакевича. Из баритонов помню Аксенова, из теноров – Андрея Васильевича Дрейсвина.

В репертуаре вокалистов звучали: “Песня”, написанная для квартета композитором В.Т. Гиренко на слова А. Кольцова, “Не шуми ты, рожь” Гурилева для альта, “Взошел на небо месяц ясный” М. Балакирева, “Сладко пел душа соловушка” Р. Глиэра, “Элегия” Ж. Массне на слова Л. Галле, “Элегия” Яковлева на слова Дельвига, “Выхожу один я на дорогу” Е. Шашина на слова М. Лермонтова, “Комическая песня” А. Даргомыжского.

Вскоре авторитет вокалистов школы Карпова вырос настолько, что нас стали приглашать на закрытые концерты для участников партийных конференций и комсомольских слетов. Эти концерты начинались на сцене клуба, а продолжались в ресторане, где участники конференции “расслаблялись”, а мы их ублажали.

В 1939 году в клубе фабрики имени Ногина проводилась киносъемка выступления хора Клинцовского Дома народного творчества для киножурнала. Хор исполнил отрывок из оперы Дзержинского “Тихий Дон” – звучала песня “От края и до края”. Эта же киносъемочная группа из Москвы отсняла пьесу А.М. Горького “На дне” в постановке драматического коллектива клуба фабрики имени Ногина.

Клинцовские зрители с большим удовольствием встречали в нашем исполнении украинские песни из оперы “Запорожец за Дунаем” С. Гулак-Артемовского, оперы “Наталка Полтавка” М. Лысенко, “Вий” из комедии М.Л. Кропивницкого.

По моим подсчетам, в исполнении хора и вокалистов Дома народного творчества прозвучало за три года около 400 произведений. Сейчас уже не верится, какую колоссальную работу проделал М.В. Карпов.

Моя дружба с Михаилом Васильевичем Карповым вызревала постепенно. С первых занятий я попал в группу вокалистов, которых заметил и отобрал учитель. Чтением нот я овладел быстро и легко читал с листа первые и вторые партии вокала. Я чувствовал на себе взгляд учителя, он чаще других обращался ко мне с разъяснениями, просил пропеть и показать другим, как должна звучать вокальная партия. А если случалось ему отсутствовать, передавал мне управление вокалистами. Я платил учителю ответной любовью. В темные вечера после репетиции я провожал Михаила Васильевича до его квартиры. Он квартировал в доме № 1 по улице Парижской Коммуны. Иногда мама передавала учителю свою выпечку, фрукты, пасхальный кулич. Однажды учитель пригласил меня к себе выпить чашечку чая, познакомил с женой, Ольгой Андреевной. С тех пор я иногда заходил к Карповым. Как-то я поведал учителю о своей любви к церковному песнопению и рассказал, что с детства пел в хоре при Петропавловской церкви. Он попросил меня пропеть любимые духовные произведения, терпеливо и внимательно слушал, а затем сделал несколько замечаний. Оказывается, он прекрасно знал церковную музыку!

Прошло незаметно два года. Карпов как-то сказал, что мы, участники хора, уже получили средне-высшее вокальное образование и нас можно выпускать на столичную сцену. Он был прав. Все участники хора владели нотной грамотой, исполняли сложные вокальные произведения русских композиторов, знали народную песню, песни советских композиторов, владели большим вокальным репертуаром и имели опыт концертной работы.

Однажды, было это в конце 1939 года, я проводил Михаила Васильевича домой после удачного выступления нашего хора. Был он в приподнятом настроении, много говорил, предавался воспоминаниям. Я рассказал Михаилу Васильевичу, что у отца хранятся старинные пластинки для граммофона, среди которых есть записи духовных сочинений русских композиторов в исполнении хора под руководством М.В. Карпова и спросил, не знаком ли он с этим человеком.

Это откровение изменило характер нашей дружбы. Мы стали еще ближе друг другу. Учитель познакомил меня со своими сочинениями, и я выучил наизусть его “Богородице Дево” для альтовой партии и “От юности моея”. В годы войны, когда возрождался хор Петропавловской церкви, мы исполняли эти произведения М.В. Карпова в Клинцовском храме. И я этим горжусь.

Встреча с М.В. Карповым сыграла значительную роль в моей судьбе. За неполных три года под руководством Карпова я получил высшее музыкальное образование. Я всегда гордился тем, что был учеником регента хора храма Христа Спасителя – композитора М.В. Карпова. Память об этом замечательном человеке я всегда ношу в своем сердце.

В начале 1941-го года Михаил Васильевич сослался на плохое здоровье, преклонный возраст, взял расчет и уехал к дочери, в Подмосковье. Вскоре началась война, и мы навсегда потеряли друг друга.